17 июля 2010 года в девяносто второй раз наступает годовщина одного из самых чёрных злодеяний мировой истории и одновременно – один из самых светлых православных праздников – День Памяти Святых Царственных Мучеников.
Это кажущееся противоречие полностью устраняется в полноте христианства, в очередной раз, доказывая всё безумие, всю тщетность и всё небытие зла. Чтобы ни делало зло против Христа и его святых, всё – оборачивается к Славе Божьей.
Страшно подумать об обстоятельствах убийства Царской Семьи, о тех мучениях, которые Она претерпела. Но смерть, где твоё жало? Эти нечеловеческие мучения остались здесь, в этом тленном и приходящем мире, а Царственные Страстотерпцы, пройдя через эти временные мучения, обрели вечное блаженство у Престола всех Царя.
Перед Царём в течение всей его жизни неоднократно вставал выбор: личного человеческого счастья и долга Помазанника Божьего. И каждый раз Царь выбирал последнее. Император Николай II до конца оставался не только русским патриотом, не только русским Царем, но и последним, в прямом смысле слова, христианским монархом всемирного масштаба. Никогда еще, как в екатеринбургском заключении, Его верность Христу-Спасителю не было столь явной.
Идя сознательно этим путем, Император Николай II явил собой пример величайшего смирения и христианского прощения ближнего. Такое же христианское смирение являла собой и Семья Государя. Приближающуюся смерть, понимала Государыня, понимали и Дети.
Великая Княжна Татьяна Николаевна в одной книге, читанной ею в Екатеринбурге, подчеркнула следующие слова: «Верующие в Господа Иисуса Христа шли на смерть, как на праздник, становясь перед неизбежной смертью, сохраняли то же самое дивное спокойствие духа, которое не оставляло их ни на минуту. Они шли спокойно навстречу к смерти потому, что надеялись вступить в иную, духовную жизнь, открывающуюся для человека за гробом».[1]
«Если будут убивать, то хоть бы не мучили», – эти слова 13-летнего Наследника Цесаревича являются живым свидетельством осознания Семьей приближающего мученического конца.
Заключенные в душные комнаты Ипатьевского дома, окруженные злобными надсмотрщиками, каждый день ожидая смерть, Они ни разу не возроптали, ни разу не сказали ни единого худого слова в чей-либо адрес. В ответ на грубость, злобу и издевательства, Они пели духовные распевы, добрые русские песни, читали Евангелие, молились.
Охранник Дома Особого Назначения Якимов показывал: «Они иногда пели. Мне приходилось слышать духовные песнопения. Пели они Херувимскую Песнь. Но пели они и какую-то светскую песню. Слов ее я не разбирал, а мотив ее был грустный. Это был мотив песни «Умер бедняга в больнице военной»».[2]
За что мученически погибла Царская Семья? За Христа и Россию. Для неё эти имена были нераздельны друг от друга. Ибо, что значит Россия без Христа? Ничего. Без Христа – нет России. Когда Россия отвернулась от Христа и Его помазанника – она исчезла с географической карты.
Вместе с Царской Семьёй погибла дореволюционная Россия, с её многовековым укладом, её мировоззрением, мироощущением. Когда смотришь на старые фотографии дореволюционной России, испытываешь какую-то непонятную ностальгию. Фотографии могут отражать разные стороны жизни: праздничные и печальные, богатые и бедные, красивые и неприглядные. Но во всей дореволюционной жизни, в русских людях, в их лицах, одежде, в русской природе, в русской архитектуре – видна непреодолимая тяга к гармонии. Русский человек стремился, чтобы между ним, природой и Богом было единство. В городах и деревнях самыми высокими зданиями были храмы, сами города и деревни плавно и естественно гармонировали с лесами, полями и реками. Представить себе в любом дореволюционном городе нечто подобное Моску-Сити, или планируемого петербургского небоскрёба «Газпрома» – невозможно.
Гармония была и в восприятии народом Царской власти, власти данной от Бога и освященной Церковью. Царь был не просто глава государства – это был священный Глава Святой Руси. Император Николай Александрович был живым воплощением этого образа. Как хорошо писал отец Александр Шаргунов: «Наш Царь – святой символ России. У каждого народа свое историческое призвание и свои особенности. Сейчас происходит все большее обезличивание народов именно потому, что в каждом народе, как и в каждом человеке, истинно и единственно неповторимо только то, что принадлежит Христу. Русский Царь отличается от европейских монархов, и русский народ соответствовал этому образу правления. Русский народ – простодушный, и Царь ему нужен был мудрый и простодушный. В последнем Царе все это соединилось».
Сам облик Императора Николая II и членов его Семьи говорит сам за себя. Этих образов не найдёшь не только в современном мире, но они были исключением уже задолго до ХХ века. Дадим вновь слов отцу Александру Шаргунову: «В лице Царя – благодать Божественного спокойствия. Глядя на фотографию его, можно успокаиваться.
Да, лицо Царя говорит само за себя. Оно благообразно, оно просветлено. Оно исполнено высшего благородства. Царь сохранил детскость, чистоту. Царь сохранил застенчивость, ему как бы неловко, что он облечен властью над людьми. Это отмеченность божественная, которую он сохранил до конца.
Как бы кто ни смотрел на Царя, никому невозможно отрицать, что лицо его всегда исполнено подлинной значительности. Удивительная эта естественность Царской Семьи отражена в фотографиях. Не было ни у кого ничего актерского. Нет лукавства в лице, прямой взгляд, – потому эти лица отчасти иконописны, сами по себе.
Сравни портрет Царя и любых других государственных деятелей. Не только очередных наших, но и всех западных знаменитых правителей вроде Черчилля, Рузвельта или де Голля. Есть отмеченность свыше в лице Царя.
Покажи лицо Царя ребенку, и это благотворно подействует на душу его. Дети чувствуют сердцем – их не обманешь. И, что бы ни происходило, жива еще детская душа русского народа. Детское есть в иконах, и лицо Царя в этом смысле имеет общее с ликом Христа. Лицо, доверчивое по отношению к Богу и людям. Очень важно увидеть, что это русский Царь, который был у нас. Это Царь, которого убили».
Ночь с 16-го на 17 июля 1918 года стало страшной чертой, разделившей на две части историю и антиисторию, жизнь и смерть, существование и небытие. Пока была жива Царская Семья, у русского народа была возможность через покаяние вернуться к законной власти и тем самым предотвратить кровавый ХХ век. Но с той страшной июльской ночи, с кровавого рассвета 17-го июля – кончился поступательный и преемственный период русской истории, начался её искупительный, мученический этап.
Почти всё, что мы делали после революции, в конечном счете, было разрушительным. Весь ХХ век мы разрушали храмы, поворачивали реки, заливали морями деревни и города, в которых покоился прах наших предков. Мы приносили невиданные человеческие жертвы на алтарь новой лже-религии. Мы убивали и давали убивать сотни тысяч своих сограждан, объявленных «врагами народа». До революции мы жили по Божьим заповедям, на них же строилась государственная идеология. Когда обвиняют Царей, особенно Николая II, в том, что они мало казнили, не понимают, что православный Царь тем и отличается от безбожного властителя, что он не проливает «кровь как воду». За каждого своего подданного, пусть самого последнего и никчемного, он даёт ответ перед Богом. Убийство Царской Семьи открыло дорогу самых чудовищных, самых грязных преступлений.
И ненужно думать, что эти преступления были вызваны только злой волей властей и властителей. Народ, отвергший Бога, Царя и своё предназначение в истории – пошёл по ложному пути, на котором его неминуемо ждали тяжкие испытания. Лже-боги, заменившие народу Истинного Бога и лже-цари, заменившие истинного Царя – не могли сделать народ счастливым. Слепые вели слепых в неминуемую пропасть.
Во главу угла ставилась эфемерная идея построения идеального общества, в котором не было место Богу. Но не было там место и человеку, конкретному простому человеку с его чаяниями, переживаниями, заботами. Вместо человека был «класс», «коллектив», «партия». Во имя эфемерной идеи коммунизма в жертву приносились целые поколения, которые гибли сначала от террора, непосильного труда, потом от пьянства и безделья. Герои русской истории были заменены лже-героями, убийцами и насильниками, залившими кровью Россию. До сих пор наши города пестрят от имён нам абсолютно чуждых палачей и фанатиков Робеспьеров, Маратов, Либкнехтов, Бебелей, Цеткин.
Нельзя, конечно, отрицать народного самоотвержения, народного героизма, народного самопожертвования, проявленного в 30-40-е годы. Но эти самопожертвования и героизм, которые оправданы как временное и исключительное явление, стали в Советском Союзе нормой. Народ не выдержал этого напряжения, он надорвался.
Нельзя понять ужасы Гражданской войны, Соловков, ГУЛага, Великую Отечественную войну – без понимания того, что произошло в Екатеринбурге 17 июля 1918 года. Оптинский старец Антоний (Потапов) говорил: «Судьба Царя – судьба России. Радоваться будет Царь, радоваться будет и Россия. Заплачет Царь, заплачет и Россия, а... не будет Царя, не будет и России. Как человек с отрезанной головою уже не человек, а смердящий труп, так и Россия без Царя будет трупом смердящим...»
Следователь Н. А. Соколов писал: «Страдание Царя – страдание народа».
Господь был несказанно милостив к России. Он сохранил её душу – сокровенную Святую Русь. Святая Русь явилась в грозный час Великой Отечественной войны. Именно Святая Русь сокрушила германские полчища и освободила Европу. Безусловно, это чудо стало возможным благодаря жертвенному подвигу Царской Семьи и всех Новомученников Российских.
Наши войска незримо вели к победе святые Благоверные Великие Князья Александр Невский и Дмитрий Донской, вёл их и святой Царь-Мученик Николай. Один советский солдат рассказывал: «А покойного Царя видели! При отступлении возле Киева, а потом у Смоленска. Он всегда появлялся в трудную минуту! Солдаты боялись вражеских налетов ну, так Царь показывался народу и направлял движение куда-либо, где бывало безопаснее. Он показывал руками, чтоб спокойнее были, чтобы не боялись, и всегда с такой добротой!»
Иеромонах Феодорит, в миру Ф. И. Валиков, рассказывал, что во время Великой Отечественной войны он был связистом. В 1945 году он участвовал во взятии Берлина. Однажды, когда бои возле рейхстага уже закончились, Федор решил сходить во внутрь рейхстага – посмотреть на поверженный символ германского могущества. Прошел Федор первые ступени рейхстага и вдруг увидел: перед ним «Царь Николай Второй во весь рост встал. Одет был Царь как военный, в форму полковника, на боку была шашка, на плечах погоны. А у меня, – говорит отец Феодорит, – соображения такого-то не было, и я прошел на второй этаж. А когда спускаться стал, Государя уже и не было». Батюшка сожалел, что не остановился перед Государем и не встал перед ним на колени. Тогда Государь, может быть, сказал слово ему. Отец Феодорит объясняет причину явления так, что тогда у нас вели борьбу против царизма, и вот явился Государь, чтобы показать, кто он есть, что он начальник войска».[3]
Сегодня много говорится о необходимости христианской православной миссии. И это правильно. Только подлинная христианская миссия мало что имеет общего с методами американских проповедников, с шумным эпатажем, биением себя в грудь, с выкриками и лозунгами. Православие есть Истина, а Истина не нуждается в навязывании и рекламе. Истину надо свидетельствовать.
Подлинная христианская миссия состоит прежде всего в любви ко Христу, ближнему и даже ко своим врагам. «Потому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин. 13:35).
По существу главная миссия христианина заключается в трёх составляющих: жить во имя Христа, свидетельствовать о Христе и умереть во Христе и за Христа.
Все эти три составляющие мы видим на примере всей Царской Семьи, но особенно полно на Государе Николае II. Никто ещё не проводил исследования влияния личности Императора Николая II на процесс принятия Православия иноверцами. А ведь именно при Императоре Николае II Православие получило широкое распространение на мусульманско-буддийском Востоке.
Примечательно, что в Японии, с которой нам пришлось воевать в 1904-1905 гг., наблюдался поступательный рост людей, принявших Православие. Особенно это наблюдалось среди знати, в основном среди самураев. Если в 1871 г. православных японцев было немногим более ста, в 1876г. – чуть более тысячи, в 1880 г. – шесть тысяч, то к началу русско-японской войны их число приблизилось к 30 тысячам, по всей стране они образовали 260 общин.[4]
Вице-адмирал С. О. Макаров, посетивший Японию в 1888 году, писал: «Православие может дать Японии живую внутреннюю силу и упрочить в ней консервативные принципы, столь необходимые для прочности ее благосостояния в будущем. Как друзья японцев, мы могли бы радоваться всякому шагу их в этом направлении. Для нас было бы приятно и лестно иметь соседку, единоверную с нами, но не наше дело тянуть ее в эту сторону».
Государь много сделал для поддержки крешенов и казанских татар, перешедших в православие. Первые 10 учеников крешено-татарских школ содержались за счёт Государя.
При этом Государь это делал без всякой аффектации, без всякого внешнего миссионерства. Более того, он защищал верования всех своих подданных, будь они христиане, буддисты, мусульмане, или иудеи. В начале ХХ века во Французской республики развернулась настоящая травля католической церкви. Режим радикала Комба принял антиклерикальные законы, весьма напоминавшие якобинские декреты против церкви. Над кюре глумились в газетах и журналах, их травили в спектаклях и балаганах, случались случаи избиения и даже убийства священников. В эти годы только русский Царь поддержал Ватикан в противодействии антиклерикальному разгулу. Император Николай II официально заявил французскому правительству, что такое отношение к христианской церкви весьма усложнит русско-французский военный союз и негативно повлияет на отношения между двумя странами.
Чёткая позиция Государя в защите католической церкви от безбожного режима правительства Комба, его переписка с папой римским по этому вопросу, безусловно, во многом повлияло на то, что Рим весьма прохладно относился к революционным силам в России и осудил, как революцию 1905, так и революцию февраля 1917 года.
Усилиями и на личные средства Государя были построены православные храмы в Нью-Йорке, Бари, Нице, Дармштадте.
Таким образом, мы можем утверждать, что Император Николай II был не только великим Государем, но и подлинным великим миссионером Православия.
Государь был служителем Истины. Истина всегда ненавидима этим миром. Чем чище и благороднее человек, тем более мир его ненавидит. Порой эта ненависть принимает форму открытого беснования. Человек порой не может даже объяснить, почему он так ненавидит Царскую Семью. Попытки объяснения этой ненависти («слабоволие» Царя, Ходынка и т.п.) смехотворны и нелепы. Но такой человек ничего не может сделать с собой: он ненавидит Царя иррационально, движимый совершенно иным духом, чем тот, каким был преисполнен Святой Царь-Мученик. И объяснять такому человеку что-либо – бесполезно. Точно так же, как православному человеку отвратительна любая сатанинская, масонская и оккультная символика, также как нам тяжело и неприятно видеть физических носителей зла, точно также эти носители не могут спокойно взирать на Лик Христов и лики Его святых.
Странно другое. Сегодня можно встретить людей, в том числе и среди духовенства, которые «почитают» Царя только «в качестве церковной дисциплины», или «несмотря на то, что…» и так далее. Есть священники, которые под различными предлогами пытаются не совершать молебнов и служб Святым Царственным Страстотерпцам. Что сказать о таких людях? Они глубоко несчастны, потому что сами лишают себя великой благодатной молитвенной помощи святой Царской Семьи. Они сами лишают себя радости молитвенного общения с Ней, радости от осознания того, что только у нас, в России мог быть такой Царь, который смог понять Промысел Божий, и во имя этого Промысла принести в жертву и царский венец, и саму жизнь свою и своей Семьи.
Только маленький секуляризованный ум, может рождать сегодня сентенции типа «Николай II проиграл страну». Для такого ума в «проигравших» будет и Сам Христос-Спаситель, Который отверг помощь Всемогущего Отца во имя исполнения Его Святой Воли.
В гениальных стихах Л. О. Пастернака это преклонение перед Волей Божьей будет отражено в следующих строчках: «Сейчас должно Написанное сбыться. Пусть сбудется оно. Аминь».
Государь смог разуметь это и склониться перед Волей Божьей. Он смог разуметь, что во имя спасения России нужно отказаться от борьбы за власть земную, нужно передать скипетр и корону России Господу, так как никакими человеческими силами удержать эту корону и этот скипетр было уже невозможно. После того, как Государь это понял, его уже не волновали ни подделанный манифест об отречении, ни вся клевета и поругание, которые обрушились на него после «великой и бескровной». «Я решил, что если это нужно для блага Родины, я готов на все. Семью мою жаль!».[5]
Эти слова «Семью мою жаль», произнесенные Государем, по свидетельству священника со слезами на глазах, ложатся тяжким обвинением на плечи не только палачей, не только народа русского, но и на всё человечество.
Царская Семья была обречена на смерть сразу же, как оказалась в плену «самого гуманного» временного правительства. Убийство Императора Николая II и его Семьи не было вызвано интересами какой-нибудь одной политической партии или группировки, не было оно и последствием личных амбиций и эмоций. Хотя убийство Царской Семьи пришлось на время господства большевиков, замышлялось и планировалось оно еще до их прихода и было подготовлено всеми предыдущими пост-февральскими событиями.
Исторический подвиг Императора Николая II заключался в том, что все свое царствование он вел непримиримую войну с мировым злом, с идеологией зла, которая год от года все более преобладало в истории государств и народов.
Силы зла не могли допустить, чтобы в захваченной ими стране жил подлинный Хозяин Земли Русской, чтобы жила Семья, всем своим существом, обличавшая эти силы зла.
Россия, а, следовательно, и ее Царь, стояли на пути мирового владычества тайного духовного агрессора. Не случайно, убийство Императора Николая II, «Белого Царя», вызвало чувство глубокого горя у многих людей иноверческого вероисповедания. Историк С. Илюшин писал, что «Русский Государь воспринимался носителем традиционного мировоззрения, независимо от их конфессиональной принадлежности, как полностью соответствующий определенным священным понятиям Миродержец», вот почему один палестинский араб-мусульманин сказал после убийства Царя: «Не думайте, что русский Царь был только русский. Нет, он был также и арабский. Пока он жил, миллионы арабов жили в мире и безопасности».[6]
Характерны также слова двух татарских мулл Тобольска, сказанные ими в марте 1917 года, когда стало известно об «отречении» Императора Николая II: «Погибла Русь. Прогневали Бога».[7]
Глава традиционной сангхи России лама Дамба Аюшеев утверждает: «Когда в 30-х годах убивали буддийское духовенство – а было уничтожено 16 тысяч буддистских лам, то они шли умирать спокойно потому, что у них был пример Белого Царя Николая II».
Швейцарец Пьер Жильяр очень точно выразил эту мировое значение жертвы Царской Семьи: «Государь и Государыня верили, что умирают мучениками за свою Родину – они умерли мучениками за все человечество».[8]
Русское общество большей своей частью смирилось с неизбежностью убийства не только своего Государя, но и его Семьи. «Бессмысленное очерствение», о котором писал граф В. Н. Коковцов, охватило Россию. Царская Семья, столь любившая русский народ, причем не какой-либо «платонической», а вполне реальной действенной любовью, была выдана своим народом в руки изуверов на поругание и мучительную смерть. «Покинутая Царская Семья», – это название книги корнета Маркова, как нельзя лучше отражают суть преступления всех сословий русского народа перед ней, Семьей Императора Николая II. Подобно Спасителю, во все время своего Крестного пути и восхождения на Голгофу, Царская Семья была почти всеми покинутой. Лишь горстка Верных оставалась с Ней до конца.
Убийство Царской Семьи, происшедшее ночью 17-го июля 1918 года в Ипатьевском доме г. Екатеринбурга, является не просто преступлением, не просто умышленным убийством, но величайшим злодеянием, оказавшим огромное влияние на судьбы мира. На пути этого мученичества, Царская Семья явила величайший нравственный подвиг самопожертвования во имя Правды, во имя России. Как писал тот же Пьер Жильяр: «Их истинное величие не проистекало от их царственного сана, а от удивительной нравственной высоты, до которой они постепенно поднялись. Они сделались идеальной силой. И в самом своем уничтожении они были поразительным проявлением той удивительной ясности души, против которой бессильны всякое насилие и всякая ярость и которая торжествует в самой смерти».
Убийство Царской Семьи прошло как-то незаметно и буднично, говоря словами святого Патриарха Тихона словно это было убийство какого-то разбойника. И почти никто, не заметил, как с убийством Царской Семьи скрылась до срока как Град Китеж Святая Русь и на её месте оказалась мертвящая Совдепия.
Изуверы, убивавшие Царскую Семью, хотели, чтобы она ушла в забвение вместе с ненавистными им христианством и православной Россией, которую они воспринимали, исключительно, как топливо для мировой революции. Над памятью Царской Семьи глумились все десятилетия Советской власти. Делали всё, чтобы память о Царе была вытравлена из сердца народного. Всё, что было им создано, построено, спроектировано – подвергалось шельмованию, или выдано узурпаторами за свои стройки и проекты. Город, где произошло убийство Царской Семьи, был назван в честь главного её палача, Ипатьевский дом снесён до основания.
Но Бог, в который раз, посрамил эти планы. С каждым годом большевистской деспотии, с каждым годом лжи и клеветы, росло число жалеющих, любящих, а затем и почитающих убиенную Царскую Семью. И наоборот, чем больше славила власть преступные имена цареубийц, тем больше они придавались историей забвению. Медленно, но верно исчезают сегодня их кровавые имена с карты России, с улиц ее городов и весей. Царская Семья прославлена Богом, прославлена всей полнотой Русской Православной Церкви.
От осознания всей степени подвига Царской Семьи русским народом, во многом зависит и воскрешение самой России. Покойный Святейший Патриарх Алексий II говорил о необходимости истинного всенародного покаяния русского народа за грех цареубийства: «Грех цареубийства, – говорил Патриарх, – происшедшего при равнодушии граждан России, народом нашим не раскаян. Будучи преступлением и Божеского, и человеческого закона, этот грех лежит тяжелейшим грузом на душе народа, на его нравственном сознании. Несколько поколений за это время успело сменить друг друга, но память о совершенном беззаконии, чувство вины за его нераскаянность не изгладились в народе нашем. Убийство Царской Семьи – тяжкое бремя на народной совести, которая хранит сознание того, что многие наши предки посредством прямого участия, одобрения и безгласного попустительства – в этом грехе повинны. Покаяние же в нем должно стать знамением единства наших людей не по форме, а по духу. И сегодня мы, от лица всей Церкви, от лица всех ее чад, усопших и ныне живущих, приносим пред Богом и людьми покаяние за этот грех. Прости нас, Господи! Мы призываем к покаянию весь наш народ...».[9]
Сегодня в скорбную дату Екатеринбургского злодеяния и одновременно в радостный праздник Святых Царственных Мучеников, будем помнить слова Императора Николая Александровича, обращённого из далекого 1918 года всем грядущим поколениям, что «Он всех простил и за всех молится. Что зло, которое сейчас в мире будет ещё сильнее, но не зло победит зло, а только – Любовь».
[1] Россия перед вторым пришествием. (Материалы к очерку русской эсхатологии). – М., 1998, т.2, с. 167
[2] Соколов Н. А. Убийство Царской Семьи, с. 167
[3] Николай II. Венец земной и небесный. – М.: Лествица, 1999
[4] Павлов Д. «Христианский вопрос» в годы русско-японской войны 1904-1905 гг., или планировала ли Япония сделаться христианским государством? (по материалам мировой печати).// Acta Slavica Japonica №26, 2009
[5] Великие Святые. «Он всех простил…». Император Николай II. Церковь о Царской Семье. СПб, 2002, с. 145.
[6] Россия перед вторым пришествием, т. 2, с. 194
[7] Ордовский-Танаевский Н. А. Воспоминания: жизнеописание мое. Simbach-am-Caracas, 1948-1993. – М., – СПб: С. 447-448
[8] Жильяр П. Император Николай II и его Семья. – Вена, 1921
[9] Слова и речи Святейшего Патриарха Алексия II. Издательский Совет Русской Православной Церкви. – М.: 2004
© 2010, Екатеринбургская Инициатива
