Любой православный праздник – это, конечно, целый океан чувств и благочестивых размышлений. Думаешь о том, что каждое такое событие соединяет собой времена. Понимаешь, что, в определенном смысле, стирается само понятие времени. Действительно, Бог всегда один и тот же. И очередное чествование святого подвижника или образа Божьей матери – абсолютно такое же, как и двести лет назад. Те же службы в том же порядке…
Второе, на что обращаешь внимание – это разрыв между церковной и нецерковной жизнью. Больше всего на этот разрыв обращаешь внимание в каком-нибудь крохотном населенном пункте, где единственная достопримечательность – стоящий там древний храм или монастырь. Кажется, что эти святые стены наверняка ломятся от людей, просто потому, что этим людям некуда в этом городишке или деревне пойти. Ничего подобного! Церковь живет одной жизнью, а аборигены – другой. Пьют, матерятся, дерутся, огромными толпами ходят на концерты и праздничные фейерверки. А храм, даже в свой храмовый праздник – полупустой, или наполнен преимущественно приезжими, собравшимися «с миру по нитке».
Двухсотлетие Новотихвинского женского монастыря стало для большинства горожан лишь одной из новостей, в череду других. Где-то сгорел дом. Кого-то сбила машина. Кто-то собирается приехать в Екатеринбург… Для краткости, можно сказать следующее: мы живём в языческом обществе. Христиан физически не распинают. Но умонастроение большей части екатеринбуржцев абсолютно не отличатся от умонастроения и духовного настроения тех, на глазах которых происходили казни и мучения христиан. Поэтому братья сестры, не заблуждайтесь: скажут – распинать, будут распинать. Да и сейчас уже это делают – в форме издевательств, оскорблений, наконец, простого отчуждения. А мы всё-равно жили и будем жить своей жизнью!
К сожалению, не довелось побывать на Литургии 9 июля. Был на Всенощном бдении, 8 июля, после работы. Запомнилась не сами вечерня и утреня, а то, что, проводимая на открытом воздухе, на монастырской площади с единственно возможным название – Соборной площади, Всенощная служба хорошо подтвердила истину, что вся природа создана Богом. Наша Земля – это храм под открытым небом.
Удивительные облака. Всё смотрел, нет ли в небе знамения – Креста, Образа. Наивно, конечно. Было бы слишком «жирно», если бы Бог явил в этот день открытое, явное чудо. Чудом была сам служба, проводимая архиепископом Викентием и тремя десятками священников. Но главным было всё-таки исполнение собравшимися на Соборной площади людьми – сколько их было? Пятьсот, восемьсот человек со всего города и области? – Акафиста Тихвинскому образу. Когда десять человек исполняет Акафист – это одно. Но когда едиными устами его слова произносят сотни – это впечатляет.
Впечатлила и дорожка из живых цветов, выложенная через весь монастырь. Каюсь, я был первым человеком, который стал подбирать эти цветы после того, как по дорожке прошёл священнический клир. Пример оказался заразителен. Через несколько часов на дорожке оставалась только кайма из жёлтых цветков. Жёлтый цвет считается цветом разлуки. А так как с монастырём, с Соборной и Апостольской Церковью, разлучаться никто не хотел, то, вероятно, и оставили только жёлтые цветы. По скошенной траве, которая была ковровой основой для цветов, бегала босоногая ребятня.
И последнее. В городе Ишиме стоит памятник, созданный за два года до смерти тогдашним руководителем Союза Русского народа, известнейшим скульптором Вячеславом Клыковым. Памятник Прасковье Луполовой, явившей миру подвиг дочерней любви. Вспоминаю о ней не потому, конечно, что 2010 года объявлен Годом семьи, а потому, что, отправившись в 1803 году из Ишима в Санкт-Петербург, Прасковья зиму провела в Екатеринбурге. К сожалению, на сегодня нам неизвестно, встречалась ли она с будущей настоятельницей монастыря Таисией Костроминой. Неизвестно также, ходатайствовала ли Прасковья перед императором о разрешении открыть монастырь. Известно лишь, что скончалась Прасковья (Елизавета после пострига) в 1809 году в одном из монастырей Великого Новгорода. Почему-то верится, что дай Бог Прасковье еще несколько лет жизни, была бы она одной из первых насельниц Новотихвинского монастыря. Вероятно, обет принять монашество Прасковья дала именно в Екатеринбурге. Располагает ли кто-нибудь дополнительной информацией о возможной связи между. Прасковьей Луполовой и основательницами Новотихвинского монастыря – сообщите в «Русский союз»…
В принципе, я понимаю, почему сестры такие счастливые. И по хорошему завидую. Нам, в мiру, до открытого выражения мира в душе еще далеко. Но и в мужских монастырях такую радость увидишь не часто. Помню одного иеромонаха из Троице-Сергиевой Лавры. Он, правда, не улыбался. Был строг. Елеосвящал, «помазывал» в конце службы подходивших к нему прихожан. Одна из прихожанок несла на руках, как ребенка, большую куклу. Помазав блаженную, иеромонах отработанным жестом помазал силиконовый лоб и поднесенной ею кукле…
Есть общее между настроением этого батюшки и состоянием монашек. Общее в этом – «Все должны быть счастливы! Не надо никого огорчать! Пусть каждый получит то благое, чего он хочет! Ведь чтобы быть счастливым, нужно так немного - мир!»
И тогда мы все пойдём в мiр с миром в душе. А если настанет час испытания – рука не дрогнет.
Сергей Маслаков
