По данным из архивов Музея истории Камышловского следственного изолятора №4, за наиболее «колоритный» временной интервал 18-го - первой половины 19-го веков стены Камышловского тюремного замка пропустили через себя более 490 тысяч уголовных и политических ссыльных. Известно, что в начале 19 века в Камышловской этапной тюрьме ежегодно останавливались от 5 с половиной до 6 тысяч заключенных, а иногда число таких транзитных «постояльцев» в кандалах достигало даже 8 и более тысяч за год. Например, в 1831 году по этапу через Камышлов прошагали 7027 человек.
Кто они были - те люди, что по собственной вине или из-за трагического стечения жизненных обстоятельств проезжали в то время через Камышлов для отбывания того или иного наказания на территории Сибири? Среди заурядных уголовных преступников, вроде легендарного «Фомы-Кистеня», этапированного за убийства в Тобольский каторжный острог в начале XIX века, встречались здесь и более интеллигентные персонажи, о которых стоит поведать отдельно.
В 90-е годы XVIII века здесь дважды, по дороге в ссылку и из нее, проехал известный борец с самодержавием А.Н. Радищев. Судя по мемуарам автора первой книги российского либерального «самиздата», знаменитого «Путешествия из Петербурга в Москву», в обоих случаях размещали его в Камышлове не в тюремном замке, а на почтовой станции. По мнению большинства историков, кандалы с изгнанного в Сибирь революционного дворянина сняли уже где-то под Вологдой, и дальше Радищев передвигался на восток почти как обычный путешественник, хотя и в сопровождении поэтапно сменявшихся конвойных нарядов.
В путевых заметках А.Н. Радищева, впоследствии опубликованных под названием «Записки путешествия в Сибирь», несколько страниц посвящены и Среднему Уралу. По территории Пермской губернии отправленный в ссылку автор «Записок» проезжал в ноябре - декабре 1790 года. Этот мемуарный фрагмент (цитируется по изданному в 1952г. полному собранию сочинений А.Н. Радищева) привлекает внимание колоритным описанием древнего тюремного острога в уральском городе Кунгуре.
Кроме того, описывая быт жителей некоторых казенных крепостей, расположенных вокруг Сибирского тракта на территории нынешней Свердловской области, наблюдательный автор отмечает, что «отяготительны для них подводы, провождение колодников...» По всей видимости, здесь имелись в виду увиденные Радищевым примеры распространенного в 18 - 19 веках принудительного возложения на крестьян, работных людей и других обывателей уральских горнозаводских поселков бесплатных общественных повинностей по доставке камней и гальки для строительства и ремонта отдельных участков «великого каторжного пути», а также по перевозке в сторону Сибири различных тюремных грузов:
«... До села русского Крылосова - 25 верст. Крылосовская волость, везде есть волостные суды, исправники посылают им указы. До Кунгура - 20 верст. Переезжая Кунгур, гора высокая. Стоит на реке Ирене и Сылве. Город старинный, худо построен. Бывший провинциальный. Старая воеводская канцелярия, в средине большая комната со столами и скамьями для писцов, в средине два столба, у одного цепь, в прихожей отгородка решетчатая, осленистая, 4 для сажания колодников.
На горе старинная деревянная крепость, то есть забор с башнями, в коих ворота. На площади пред собором стоят 20 пушек чугунных на лафетах, из коих 3 годных. В сарае, называемом цейхгаузом, хранятся пушечки (фальконеты) Ермаковы и ружья, весом в пуд или в 1 1/2 по крайней мере, ствол чугунный, ложа деревянная простая, замок старинный с колесами. Тут же хранятся и орудия казни: топор, крюк, которым за ребра вешали, утюг, то есть кривое железо с ручкою, шириною в 2 1/2 пальца, наподобие серпа, железцы или клеймы малые...
До Ачитской крепости или деревни - 20 верст, ехали почти все полем, где бывал лес, гор нет. До Бисертской - 90 верст. Гористо, и дороги лесом. До Кленовской 25 верст, дорога по холмам. Не доезжая верст за пять, спускаются с высокой и крутой горы и неприметно покатом доезжают до селения. От сей горы, которая в сем месте, кажется, составляет хребет Урала, горы становятся ниже. До Киргишанской - 34 версты. До Гробовской - 27 верст.
Крепости к заводам не приписаны, платят только обыкновенные подати. Хлеба сеют мало, и то один ржаной, по причине холода и каменного грунта. Отяготительны для них подводы, провождение колодников. Промысел их состоит в работах по заводам. До Билимбаихи - 23 версты. Не доезжая в 4 верстах, переехали Чусовую; течет по каменному грунту, как и все другие. При дороге рудники железные, вохра желтая, красная и руда темносиняя. Завод Строгановых, плавят чугун; две домны.
До Талицы - 14 верст. До Решот - 16 верст. Маленькие слободы Екатеринбургского ведомства, хлеба не пашут, кормятся извозом.
8 декабря. До Екатеринбурга 23 версты. Горы становятся от часу менее. В полутора верстах или меньше находится Верх - Исетский железный завод Яковлева наследников. Пруд, он длиною на 20, шириною на 10 верст, на нем острова. Летом вид прекрасный. Село большое. Если плотина сего завода прорвется, как та опасность настояла года четыре назад, то большая часть города будет потоплена и дворы снесет.
NB. В Пермской губернии все едят ситный хлеб и при худом урожае. Привычка древняя от прежнего изобилия.
Приехали в Екатеринбург 7 декабря ввечеру. Город построен по обе стороны реки Исети, которая течет в крепком каменном грунте. Примечания: достоин в рассуждении своего положения, монетного двора, приисков каменьев, шлифовальни, гранильного искусства и мраморного дела. Медные и железные поделки дороги. Торг хлебом для городских жителей, рыба из Сибири. Мясом ведет больше торг в Вятскую и Пермскую губернию. Меди всей на всех заводах в отменные годы выплавляется от 170 до 180 тысяч пудов. Заслуги капитана Попова по заводу. В воде завелись вши... Все продают весом. Берега Исети состоят из кремнистого шифера.
15 декабря. Выехали. От Екатеринбурга мало уже становится пригорков. В некоторых местах ломают почти при дороге камень светло-серый с белыми и черными крапинами. Крепкий шифер. Не доезжая еще Косулиной, лес стал березник и места ровные.
До Косулиной - 24 версты. До Белоярской слободы или села - 25 верст. Поля с перелесками. Обе приписаны к верхней плотине. До Белейки к Кушвинскому - 25 верст. Паршино - 26 верст, Камышлов - 26 верст.
На Пышме почти до Камышлова дорога идет все равниною, где ни малейшего нет пригорка. К реке небольшие пригорки. Камышлов - город из деревни, стоит на горе, одна церковь деревянная, по воскресеньям базар. За городом сосняку верст 10. Селения частые, большие, и места все почти ровные, поля и перелески...»
Спустя шесть лет опальный философ был помилован и в апреле 1897 года, возвращаясь из ссылки, опять проехал через Камышлов, но на сей раз уже с большими почестями, о чем свидетельствуют, например, такие строки из радищевских «Записок путешествия в Сибирь»:
«29 апреля. В Камышлов приехал около вечера. Пил чай у городничего, который, хотя, чтобы я его уважил, сказал, что хочет видеть сына моего, потом мне даст лошадей, пускай и губернатор на него сердится...»
Летом 1842 года через Камышловскую тюрьму прошли несколько десятков зачинщиков одного из так называемых «картофельных бунтов», вспыхнувших тогда в некоторых регионах России. Многие сельские жители восточной части нынешней Свердловской области, среди которых, как и повсюду на Урале, было немало старообрядцев, называвших картофель «чертовым яблоком», упорно отказывались выполнять распоряжения о посадке этого диковинного в ту пору заморского растения. Указания губернского начальства, пытавшегося в принудительном порядке заставить крестьян выращивать ненавистный корнеплод, в народе считали «фальшивыми». Начавшиеся в апреле 1842 года крестьянские волнения постепенно охватили почти все волости вокруг Камышлова. Например, в прилегающей к городу Камышлову Закамышловской волости разгневанные крестьяне даже разгромили органы волостного управления, избрав взамен свое, «мирское».
О камышловском картофельном бунте 1842 года упоминается и в изданном в 2003 году в Екатеринбурге юбилейном сборнике очерков по истории Камышлова «Город старинный - провинции остров», где приведена, в частности, такая выдержка из относящихся к тому периоду документов губернской казенной палаты:
«... Волнения доводят до крайности и сопровождаются буйством, грозящим многочисленными сборищами (до 600 человек), нарушением тишины и спокойствия самому городу Камышлову...»
Видя, что обстановка выходит из под контроля, местные чиновники обратились за содействием в Екатеринбург, к властям Уральского горнозаводского округа, и вскоре для усмирения непокорных в Камышлов была направлена рота линейного батальона из 230 солдат и офицеров с двумя орудиями. При помощи столь внушительной военной силы «картофельный бунт» в окрестностях Камышлова удалось подавить в течение одного - двух месяцев. К ответственности было привлечено более трех тысяч участвовавших в беспорядках крестьян. Большинство из них просто выпороли розгами по месту жительства, а наиболее активных бунтовщиков доставили в Камышловский тюремный замок, откуда, после недолгого судебного разбирательства, они были сосланы на каторгу в Сибирь.
О чем свидетельствует этот пример из уральской истории? Наверное, о том, что все-таки не всегда необходимо, даже из самых лучших и самых патриотических побуждений, отвергать какие-то новшества только потому, что они - иностранного происхождения. Бунтовали против картошки, а теперь она уже полтора столетия кормит Россию...
